• Религия и общество на Востоке
• 2017 год
• № 1

• религия
• ислам
• Китай
• китайские мусульмане

Заголовок этой работы созвучен с наименованием сборника, для которого она написана, с тем, однако, отличием, что на первое место поставлено общество. Причина этого – в местной специфике: в Китае и сама религия, и цели религиозных институтов всегда были подчинены общественным целям, что объясняет этический характер исконно китайских верований. Исходя из этого, феномен акцентирования внимания на патриотических и общественно-полезных аспектах религии в современном Китае следует считать во многом исторически и культурно обусловленным.

Возможность проанализировать государственную политику регулирования религиозных вопросов в китайском социуме на примере китайского ислама предоставляет широкий круг источников: законодательные акты и материалы государственных ведомств КНР.

Понятие религии в Китае

На страницах научной литературы было немало полемики о соотношении термина религия с китайской культурой. Еще раньше исследователей с указанной проблемой столкнулись миссионеры, обнаружившие, что аналогичной терминологии, как и аналогичного или близкого понимания многих идей, из области мировосприятия, одним из важнейших воплощений которого и является религия, в Китае не существовало и не существует. Это, впрочем, неудивительно и может быть сказано не только про Китай.

На протяжении истории, под влиянием достаточно рано пришедших в Китай таких мировых религий, как буддизм и ислам, а позднее и христианство (во всем их внутреннем разнообразии), расширялось и религиозно-философское мировоззрение носителей китайской культуры, развивалось содержание этого и других понятий, а также привносились новые. Тем не менее сам термин «религия» остался прежним – цзун-цзяо (宗教). Возникает справедливый вопрос: что противоречивого в нем видят исследователи и представители различных некитайских религий?

Этимология китайского термина может быть выведена при рассмотрении значений двух входящих в него иероглифов: 1) цзун (宗) – предок, род, глава рода, считать главным, почитать, обряд жертвоприношения предка, 2) цзяо (教) – учить, учение, вероучение, религия.

Первый иероглиф, очевидно, связан с традиционно-китайским культом почитания предков и исконно-китай­скими религиозно-этическими учениями. Совместно мы получаем или учение предков или учение о почитании предков.

Второй иероглиф использовался и более широко, войдя в китайские эквиваленты названий других как исконно китайских, так и не китайских религий или их ответвлений: буддизм – фо-цзяо (佛教), даосизм – дао-цзяо (道教), католичество – тянь-чжу-цзяо (天主教 ) , 基督教 – протестанство, ислам – и-сы-лань-цзяо(伊斯兰) и т.д.

Предметом длительной научной дискуссии стала идентификация другого учения – конфуцианства – кун-цзяо (孔教). Полемика шла по поводу того, стоит ли и его причислять к религиям? На страницах уже ставших классическими отечественных китаеведческих изданий, его именовали и «древнейшей философской системой» и «одним из трех (совместно с буддизмом и даосизмом) этико-религи­озных учений», и «этико-философским учением»[1] и даже «четвертой мировой религией», «способствовавшей созданию мощной и влиятельной идеологической системы, которая на протяжении свыше двух тысячелетий определяла лицо китайской цивилизации»[2].

С нашей точки зрения ответ, по крайней мере, о современном положении дел, следует искать в восприятии самих представителей китайской культуры. В конце 2016 г. в КНР впервые был опубликован официальный «Информационный бюллетень о религиях в КНР»[3]. Основное содержание документа сводится к ситуации с работой религиозных учебных заведений на территории КНР. Обратим внимание на то, что в нем присутствуют все упомянутые выше религии, но не говорится о конфуцианстве. Аналогичную ситуацию мы наблюдаем и при рассмотрении других официальных бумаг.

Ответ очевиден, в современном Китае конфуцианство не считается однопорядковым понятием, например, с буддизмом или даосизмом, то есть не считается религией.

Это учение, несмотря на аналогичную с точки зрения происхождения слова этимологию, было, вероятно, сознательно выведено за рамки дискуссии о статусе и необходимости присутствия религии в жизни китайского общества, а имя Конфуция ассоциируют скорее с философией и активно применяют при пропаганде китайской культуры и китайской модели развития. Вспомним, например, известную по всему миру систему образовательных Институтов Конфуция – одного из важнейших механизмов так называемой «мягкой силы» КНР.

Так конфуцианство, долгое время, выступавшее в качестве официальной доктрины государственного аппарата в Китае и по-прежнему влияющее на китайскую политическую культуру, не могло стать религией в социалистическом Китае, где религии отведена совсем иная роль, о чем речь пойдет ниже.

Законодательное оформление положения религии в КНР

После начала проведения в КНР политики «реформ и открытости» – многостороннего и длительного процесса, отсчет которого принято вести с 1978 г., перемены постепенно коснулись и религиозной жизни страны.

Конституция КНР от 1978 г. содержала лаконичное упоминание о свободе вероисповедания – «граждане свободны исповедовать религию или не исповедовать религию, пропагандировать атеизм» (ст. 46)[4].

Вслед за изменением законодательного оформления положения религии появился официальный «Доклад о реализации политики в отношении недвижимого имущества религиозных общин и прочих вопросах» от 16 июля 1980 г.[5], исправивший ситуацию, сложившуюся во времена «культурной революции» в КНР.

А спустя два года, 31 марта 1982 г. политика партии по религиозным вопросам была конкретизирована в документе «Основные взгляды и основополагающая политика КНР в отношении религиозных вопросов в период социализма»[6]. Его текст весьма объемен и состоит из 12 частей. На их содержании стоит остановиться подробнее, так как оно дает весьма полное представление о взглядах государства на место и роль религии в переходный период 1970–1980 гг.

Первый раздел обосновывает возможность существования религии в социалистическом обществе: «Религия – историческое проявление конкретной стадии развития человеческого общества, есть процессы ее зарождения, развития и исчезновения. Вероисповедание, религиозные чувства, как и связанные с этим религиозные церемонии и религиозные организации – результат истории общества… однако, так как развитие идей человека всегда отстает от существующего социального положения… то еще требуется длительный процесс борьбы…».

Второй раздел говорит о КНР, как о государстве со многими религиями, об их длительной истории на территории Китая и численности верующих на период принятия документа.

Третий раздел освещает историю развития политики партии в отношении религии с 1949 г.

В четвертом пункте сказано, что «Основная политика партии заключается в том, чтобы уважать и защищать свободу вероисповедания. Это – долговременный курс…».

Пятый раздел говорит, о наборе, воспитании и объединении духовенства, как важнейшей части работы партии.

Шестой пункт посвящен возобновлению деятельности храмов.

В седьмом разделе внимание было сосредоточено на соотношении религии и патриотизма. По этому принципу было выделено восемь патриотически настроенных религиозных организаций, представленных в КНР: Китайская буддийская ассоциация, Китайская даосская ассоциация, Китайская исламская ассоциация, Китайское патриотическое католическое общество, Китайский католический комитет по религиозным делам, Собрание епископов Католической Церкви в Китае, Национальный комитет трех патриотических движений протестантских церквей в Китае и Китайская протестантская ассоциация.

Восьмой пункт связан с воспитанием «молодого поколения патриотически настроенного духовенства».

В девятом пункте гражданам напоминалось, что член партии не может исповедовать религию, так ка это не соответствует духу марксизма.

Десятый пункт декларировал, что наряду с гарантиями нормальной религиозной деятельности, запрещаются «выходящие за ее рамки действия революционного характера и прочие действия, несущие вред интересам государства и граждан».

В одиннадцатом пункте были регламентированы отношения китайских религиозных организаций с зарубежными, разрешались обмены визитами, но ключевым был принцип самоуправления и действия на территории КНР только китайских религиозных организаций.

И, наконец, в последнем разделе делался вывод, что «повышение руководящей роли партии – основной путь разрешения религиозных проблем».

Менее, чем через год после публикации рассмотренного выше документа вышла новая действующая по настоящий день (с поправками от 2004 г.) Конституция КНР от 4 декабря 1982 г. В ней была окончательно закреплена свобода вероисповедания, термин религия упоминается в ней десять раз. Все случаи относятся к статьям 34 и 36 документа.

Соответствующие статьи гласят «Достигшие восемнадцати лет граждане КНР вне зависимости от национальности, расовой принадлежности, пола, профессии, социального происхождения, вероисповедания, уровня образования, материального положения, времени проживания имеют право избирать и быть избранными…»[7] (ст. 34), «Граждане КНР обладают свободой вероисповедания. Любые государственные органы, социальные группы и конкретные личности, не могут силой принудить граждан исповедовать или не исповедовать религию, не могут подвергать дискриминации исповедующих или не исповедующих религию людей. Государство защищает нормальную религиозную деятельность. Ни для кого не допустимо, используя религию, совершать действия, нарушающие социальный порядок, причиняющие вред здоровью граждан, вступающие в противоречия с религиозной системой государства. Религиозные группы и религиозные дела не опираются на поддержку сил из-за рубежа»[8] (ст. 36).

Помимо описанных выше документов, существует большой комплекс прочих законов и постановлений, связанных с темой нашего исследования. Среди них необходимо отметить «Постановление о регулировании религиозной деятельности иностранных граждан на территории КНР» от 31 января 1994 г.[9] и «Способы учреждения религиозных учебных заведений» от 25 декабря 2006 [10].

Особого внимания заслуживает также закон от 7 июля 2004 г. – «Положение по делам религии»[11], вступивший в силу с 1 марта 2005 г. и, наряду с соответствующей статьей конституции, ставший основным законом, регламентирующим соответствующую сферу жизни китайского общества.

Взгляды, изложенные в нем, демонстрируют значительный прогресс по отношению к описанному выше документу от 1982 г. («Основные взгляды и основополагающая политика КНР в отношении религиозных вопросов в период социализма»).

Характерная особенность Положения – отсутствие каких-либо оценочных характеристик в отношении религии. Нет и упоминаний о соотношении развития религии и социализма, а также о беспартийном статусе верующих. При этом сохранена подконтрольность религиозных структур партийным (о чем речь пойдет ниже).

Документ отличается четкостью изложения. Он состоит из 48 статей, входящих в семь глав: 1) основные положения, 2) религиозные общества, 3) места религиозного культа, 4) религиозные деятели, 5) собственность религиозных учреждений, 6) законодательная ответственность, дополнения.

Отметим отдельно, что, несмотря на отсутствие в законе, вопрос соотношения социализма и религии остается широко обсуждаемым. Характерный пример публикации на такую тему представляет собой статья «Изучение и распространение религиозных теорий при социализме с китайской спецификой» из второго номера журнала «Религия и мир» от 2015 г., также размещенная на правительственном Интернет-ресурсе[12].

Нарисованную выше картину следует дополнить и тем, что с 1997 г. в КНР был принят ряд однопорядковых документов регламентирующих религиозную деятельность в конкретных административных единицах КНР: провинциях, автономных районах и городах центрального подчинения (например, в Хэнани[13], Шанхае[14], Тибетском автономном районе[15]).

При рассмотрения подобных местных «Положений» бросается в глаза особое внимание, уделенное религии среди тибетцев. Существуют отдельные документы, регламентирующие исполнение религиозных нужд тибетцев, проживающих вне Тибетского автономного района.

Вероятно, это обусловлено опасением властей относительно возможных сепаратистских выступлений, связанных с Тибетом. И в этом случае вызывает удивление отсутствие специальных «Положений» для провинций со значительной долей населения, исповедующего ислам – Синьцзян-уйгурского и Нинся-хуэйского автономного районов. И если в последнем конфликтный потенциал находится на весьма низком уровне, то первый район известен именно своим сепаратизмом.

В области регламентации жизни и обрядности китайских мусульман, можно отметить, что в 2010 г. вышел документ «Способы регистрации китайских мусульман в очереди с целью выезда за границу для совершения хаджа»[16].

Другой факт, заметный, при изучении китайского законодательства в области религии, – отсутствие деления китайских мусульман на группы, как это, например, сделано в отношении католиков и протестантов. Основная причина этого – значительное численное преобладание суннитов, а другая (уже стратегическая) – сделать китайскую умму более монолитной, по возможности нейтрализовав конфликтный потенциал.

Институциональное оформление положения религии в КНР

Религиозную жизнь в КНР регулирует деятельность особого государственного органа, учрежденного в 1998 г. и вписанного в структуру государственного аппарата – Бюро по делам религии. Эта структура непосредственно подчинена Госсовету КНР и стоит на ступень ниже министерств.

Первым институтом такого рода в КНР стала «Группа по изучению религиозных вопросов», созданная еще при Мао Цзэдуне в августе 1950 г. За ней последовательно функционировали не менее шести подобных институтов.

Спустя десять лет после создания Бюро, в 2008 г., было принято «Постановление о функциях, внутреннем устройстве и кадровом обеспечении Бюро по делам религии»[17].

Согласно документу функции Бюро подразделяются на регулирующие и основные. Деятельность этой государственной структуры охватывает широкий спектр задач: изучение религиозных теорий и ситуации с религией в стране и за рубежом, работа в области связей с зарубежными организациями, разработка законодательной базы и контроль над ее исполнением на местах, содействие гармоничному сосуществованию религий, подготовка кадров.

Из восьми департаментов Бюро четыре занимаются вопросами, соответственно, буддизма, даосизма, католичества, протестантизма, ислама, «прочих религий». Существует особый Департамент по политике и законодательным вопросам, а также Департамент по иностранным делам. Согласно постановлению, в бюро работает 98 сотрудников.

Мусульманские народности Китая

Исследователи приводят разные оценки численности мусульман в Китае. В официальных источниках можно встретить усредненный показатель в 20 млн человек^[18]. Они составляют небольшой процент от населения КНР, но по численности могут быть сопоставимы с населением ряда исламских стран. Более того, количество китайских мусульман, ввиду нераспространения на них политики ограничения рождаемости в КНР, продолжает расти.

Принадлежность к мусульманскому вероисповеданию в КНР во многом обусловлена этническим фактором. Из 56 национальных меньшинств КНР десять исповедуют ислам: хуэй, уйгуры, казахи, кыргызы, узбеки, татары, таджики, дунсяны, салары, баоаньцы. Именно к этим социальным группам относятся 99% мусульман КНР. Из них три крупнейшие по численности – хуэй, уйгуры и казахи ^[19].

Китайские мусульмане живут во многих районах КНР, говорят на разных диалектах и имеют различное происхождение^[20]. Большая часть китайских мусульман, за исключением таджиков, исповедуют суннизм ханафитского мазхаба. При этом, по мнению исследователей, в Китае представлено две отличающиеся ветви ислама: собственно китайская, включающая районы внутреннего Китая, и ислам Синьцзяна^[21].

Наиболее крупная народность, исповедующая ислам – хуэй. Это также и наиболее представительное по численности национальное меньшинство в КНР. К ним относятся 45% китайских мусульман^[22].

Эта группа неоднородна: хуэй расселены компактными группами разной величины практически по всей территории КНР. Как правило, для группы хуэй, проживающей в конкретном регионе, характерны местные обычаи и диалект, но есть и присущие исключительно им исламские традиции. У них есть и китайские и мусульманские имена, и каждая группа имеет свои происхождение и историю.

Именно с группой хуэй связана упомянутая выше «китайская ветвь ислама». Хуэй, длительное время проживающие не в приграничных районах КНР, как другие исповедующие ислам этнические группы, а на исторической территории Китая, испокон веков занимавшиеся торговлей и хорошо инкорпорированные в китайский социум, стали основой для строительства мусульманской культуры в КНР. Сам термин хуэй в Китае стал нарицательным и зачастую употреблялся для обозначения не этнической, а религиозной принадлежности.

Вторая по численности группа китайских мусульман – уйгуры. Они составляют 40% от мусульманской общины Китая^[23] и проживают преимущественно на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. Уйгуры – представители тюркской группы. Эта этническая общность имеет иную историю формирования, нежели упомянутые выше хуэй. Народность оформлялась в отдельных оазисах на так называемой территории исторической Кашгарии. Уйгурам присущи собственный язык и основанная на арабской графике письменность. Они придерживаются национальных традиции и называют детей мусульманскими именами.

Упомянутые выше факторы, а именно культурные и религиозные особенности, относительно компактное проживание, наряду с близостью к границам государств региона Центральной Азии, создали условия для роста идей национального самоопределения в регионе.

Казахи составляют 4% от мусульман КНР. Большая часть китайских казахов проживает на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района, провинций Ганьсу и Цинхай. Они сохраняют национальные традиции и казахский язык.

Исходя из отмеченной этнической (и географической) разобщенности, связанного с этим отсутствия культурной идентичности, а вдобавок и неоднородности присущего конкретным группам ислама, китайские мусульмане, очевидно, не сформировали единой устойчивой социальной группы.

На уровне государственного управления этот вопрос был разрешен кардинальным образом путем создания единого руководящего органа для всех китайских мусульман вне зависимости от их этнической принадлежности или особенностей исповедуемого ими толка.

Институциональное оформление ислама в КНР

Мусульман КНР объединяет Китайская исламская ассоциация, имеющая филиалы в разных провинциях и городах^[24]. Она была создана в 1953 г., став первой ассоциацией объединившей сразу всех мусульман на территории Китая^[25]. Она находится в ведении Государственного управления по делам религии и имеет штаб-квартиру в Пекине. При Ассоциации учреждён Теологический институт.

В задачи организации входит укрепление этнического единства страны, противодействие тенденциям сепаратизма и развитие дружественных отношений с мусульманами и исламскими учреждениями других государств. Например, она имеет постоянных представителей при Лиге исламских государств. Раз в четыре года проводится всекитайская исламская конференция. В ее задачи входят организация жизни мусульманской общины, системы духовного воспитания и образования, паломничества, публикация памятников исламской письменности^[26].

С 1957 г. ассоциация (с перерывами) выпускает журнал «Китайские мусульмане», в XXI в. при поддержке ассоциации начал функционировать официальный интернет-ресурс Китайской исламской ассоциации[27].

Весьма разветвлённой является и система исламского образования в Китае. По официальным данным, первый исламским институтом в КНР стал Китайский институт ислама в Пекине, основанный в 1958 г. После сложного периода «культурной революции» стали открываться и другие исламские образовательные учреждения. Крупнейшие среди них – Исламский институт в Шэньяне (осн. 1982 г.), средства, на реконструкцию которого в 2002 г. (245 тыс. долл.) поступили от Исламского банка развития, Исламский институт в Синьцзяне (осн. 1987 г.), Исламский институт провинции Хэбэй (осн. 1992 г.), Исламский институт в Чжэнчжоу (осн. 1985 г.), административном центре провинции Хэнань, Пекинский исламский институт (осн. 1986 г.)^[28], Исламский институт в Ланьчжоу (осн. 2004 г.), административном центре провинции Ганьсу (был создан при поддержке Исламского банка развития; территория института беспрецедентна для КНР – 8,7 га, в общей сложности имеет семь корпусов), Университет Нинся (осн. 1985 г.), Исламский университет провинции Цинхай (осн. 1985 г.), Исламский институт в Куньмине (осн. 1987 г.)^[29].

Китайские мусульмане и исламский мир

История развития политики руководства КНР в отношении религии становится более понятной при её сопоставлении с историей внешней политики. Рост внешнеполитического интереса КНР к странам исламского мира, как правило, сопровождался не только интенсификацией связей с ним, но и повышением внимания руководства страны к различным исламским институтам внутри государства.

С 50-х гг. XX в. правительство КНР начало проводить политику, направленную на расширение сотрудничества с исламскими странами. Известно, что ещё на Бандунгской конференции представлявшего Китай премьера Госсовета, Чжоу Эньлая, сопровождали двое мусульман: заместитель главы Китайской исламской ассоциации, имам Ма Пушэн и профессор Лиу Линжуй – сотрудник кафедры арабского языка Пекинского университета. Они привезли с собой на форум «Коран» и «Конституцию КНР» на арабском языке, книги «Жизнь китайских мусульман» и «Китайские мусульмане»[30].

Последовавший за этим период – вплоть до «культурной революции» – отмечен изданием партийных указов направленных на изучение зарубежных стран, в том числе исламских, и отчасти и с религиозной точки зрения. Подход к религии был, в основном, научный, а цель ее изучения – возможность лучшего понимания жизни зарубежных государств с которыми работали китайские дипломаты. Сработала типичная ситуация, когда практические интересы дипломатии способствуют развитию религиоведения. Появлялась переводная литература с арабского и персидского, работали ученые, а главное – были открыты соответствующие научные институты.

Однако наука не стала единственным проявлением этого курса: были открыты и собственно религиозные институты. Для ислама таким институтом стала Китайская исламская ассоциация, о которой речь шла выше.

И жизнь религиозных институтов, и развитие религиоведческих исследований было заморожено в годы «культурной революции» – одновременно с развитием дипломатии. Так, например, с Арабского Востока были отозваны все послы за исключением посла в Египте. Такие дипломатические инструменты, как религиозные институты потеряли свою актуальность и были на время забыты.

Новый виток развития ситуации с религией в КНР пришелся на период после 1978 г., что как раз совпало с началом политики реформ и открытости, ориентированной на сотрудничество с зарубежными странами.

Именно в конце 70-х гг., когда была постепенно восстановлена деятельность Китайской исламской ассоциации, возобновился хадж китайских мусульман, стали развиваться консультации и обмен визитами между КНР и созданной в тот период Организации исламской конференции (ОИК; в настоящее время – ОИС). На фоне диалога вопросам создания условий для хаджа, получения исламского образования, развития исламской культуры в Китае, финансирования странами-членами ОИК исламских проектов на территории КНР, развития регионов КНР со значительной долей мусульманского населения, обмена мнениями по международным и региональным проблемам, в том числе вопросам безопасности и противодействия терроризму и сепаратизму, создания благоприятного «имиджа» исламской культуры в Китае, а также китайской – в исламских странах, стороны постепенно активизировали взаимодействие[31].

Развивающиеся отношения в формате КНР/исламский мир послужили основой для развития торгово-экономи­ческого и инвестиционного сотрудничества.

В качестве другого наглядного примера взаимодействия китайских мусульман с исламским сообществом по всему миру можно привести создание China–Arab States Expo – крупнейшей площадки торгового сотрудничества Китая с мусульманскими странами. Этот амбициозный международный проект стартовал в Китае в 2010 г.[32] и неизменно проходит каждые два года.

Иньчуань не случайно был выбран постоянной площадкой для проведения мероприятия. Этот город – административный центр Нинся-хуэйского автономного района, где проживает самая многочисленная из китайских мусульманских общностей – хуэй, упомянутая выше.

Планируется, что к 2020 г. Иньчуань станет главным центром торгово-экономического сотрудничества с исламскими, в первую очередь арабскими, странами. С этой целью в Иньчуани на завершающей стадии находится строительство района Yuehai Bay Central Business District, и уже озвучена сумма предполагаемых вложений в проект: к 2017 г. – 500 млн юаней, а к 2020 г. – 2 млрд юаней[33]. В комплекс входят башни близнецы China–Arab States Gate высотой 301 м, торговый комплекс высотой 410 м и мечеть с одним из самых высоких в мире минаретов, достигающим в высоту 219 м[34].

Очевидно, China–Arab States Expo позиционируется, как площадка торгово-экономического диалога с исламским миром в целом. Значительная часть подписанных за истекший период контрактов направлена на сотрудничество с Малайзией и Индонезией, а в 2015 г. участие в выставке приняла и делегация от Республики Ингушетия[35].

Примечательно, что китайские компании принимают участие в крупных проектах, имеющих религиозное значение на мусульманском Востоке. Например, именно китайская компания выиграла в 2004 г. тендер по строительству железной дороги между Меккой и Мединой[36]. Китайская строительная компания занимается и реализацией другого масштабного проекта – возведением мечети в Алжире[37].

Повышенное внимание руководства Китая к развитию районов своей страны со значительным процентом мусульманского населения призвано резко контрастировать с религиозной политикой западных партнёров, наоборот, демонстрирующих нетерпимость к строительству новых мечетей, исламских институтов и исламской символике на территории своих государств. По этому поводу среди китайской научной общественности поднялась дискуссия, один из примеров которой мы можем наблюдать в статье преподавателя кафедры арабского языка Пекинского института иностранных языков, доктора Лю Синьлу, где он рассуждает о противопоставлении «западной теории столкновения цивилизаций» выдвигаемой Китаем «теории взаимодействия цивилизаций»[38].

* * *

Подводя итоги, отметим, что религиозные институты вписаны в структуру государственного аппарата КНР (Управление по делам религии), их деятельность опирается на весьма обширную законодательную базу («Конституция КНР», «Положение по делам религии» и прочие документы), которая продолжает ежегодно совершенствоваться.

Подход к религиям, за пределы списка которых было выведено конфуцианство, в КНР колебался от умеренно-терпимого, с акцентом на использование религии в политических целях посредством ее изучения, в том числе со стороны мировоззрения социализма, до открытого неприятия. При этом вопрос о возможности существования религиозного мировоззрения в социалистическом обществе продолжает оставаться открытым для граждан КНР.

Политика в отношении не исконно-китайских религий, таких, как, например, ислам во многом была связана с развитием внешнеполитического курса государства. Очевидно, могут быть проведены четкие параллели между динамикой развития связей с арабскими странами, Ираном, Малайзией, Индонезией и прочими государствами и подходами власти к религиозным институтам в государстве.

Пример функционирования China–Arab States Expo – наглядный пример использования внутреннего потенциала сообщества китайских мусульман для развития отношений с важными внешнеполитическими и внешнеэкономическими партнерами.

Таким образом основной вывод из работы состоит в том, что отношение к религии со стороны государственного аппарата КНР в высшей степени прагматично и полностью отвечает принятому в Китае пониманию того, что религия должна работать на благо государства и общества, как на внутриполитическом, так и на внешнеполитическом уровнях.

[1] Кобзев А.И. Конфуцианство // Китайская философия. Энциклопедический словарь / Под. ред. М.Л. Титаренко. М.: Мысль, 1994. С. 149.

[2] Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М.: Восточная литература, 2001. С. 5.

[3] Официальный бюллетень о религиях в КНР от 10 ноября 2016 г. (关于我国宗教院校信息公告) // Официальный сайт бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/zjxxjccxzxdt/378516.htm (дата обращения: 16.02.2017).

[4] Конституция КНР от 1978 г. (中华人民共和国宪法) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.np­c.gov.cn/wx­zl/wxzl/2000-12/06/content_4365.htm (дата обращения: 14.02.2017).

[5] Доклад о реализации политики в отношении недвижимого имущества религиозных общин и прочих вопросах (关于落实宗教团体房产政策­等问题的报告) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sa­ra.gov.cn/zcfg/zc/501.htm (дата обращения: 14.02.2017).

[6] Основные взгляды и основополагающая политика КНР в отношении религиозных вопросов в период социализма (关于我国社­会主义时期宗教问题的基本观点和基本政策) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sara.go­v.cn/zcfg/zc/497.htm (дата обращения: 14.02.2017).

[7] Конституция КНР от 1982 г. (中华人民共和国宪法) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sa­ra.gov.cn/zc­fg/gjfl/493.htm (дата обращения: 14.02.2017).

[8] Там же.

[9] Постановление о регулировании религиозной деятельности иностранных граждан на территории КНР» от 31 января 1994 г. (中华人民共和国境内外国人宗教活动管理规定) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sa­ra.gov.cn/zcfg/xz­fg/533.htm (дата обращения: 12.02.17).

[10] Способы учреждения религиозных учебных заведений (宗教院校设立办法) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/xxgk/zcfg/bmgz/225007.htm (дата обращения: 12.02.17).

[11] Положение по делам религии (宗教事务条例) // Официальный сайт Бюро по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn­/zcfg/xz­fg/531.htm (дата обращения: 12.02.17).

[12] Изучение и распространение религиозных теорий при социализме с китайской спецификой (学习和宣传中国特色社会主义宗教­理论) // Официальный сайт Управления по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/llyj/290919.htm (дата обращения: 16.02.17).

[13] Положение по делам религии в провинции Хэнань (湖南省宗教事务条例) // Официальный сайт Управления по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/zcfg/dfxfggz/6445.htm (дата обращения: 16.02.17).

[14] Положение по делам религии в Шанхае (上海市宗教事务条例) // Официальный сайт Управления по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/zcfg/dfxfggz/6339.htm (дата обращения: 16. 02.2017).

[15] Способы претворения в жизнь «Положения по делам религии» в Тибетском автономном районе (西藏自治区实施《宗教事务­条例》办法（试行)) // Официальный сайт Управления по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/zcfg/dfxfggz/6369.htm (дата обращения: 16.02. 2017).

[16] Способы регистрации китайских мусульман в очереди с целью выезда за границу для совершения хаджа (中国穆斯林出国朝觐­报名排队办法（试行）) // Официальный сайт Управления по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn/zcfg/bmgz/6595.htm (дата обращения: 16.02.17).

[17] Постановление о функциях, внутреннем устройстве и кадровом обеспечении Бюро по делам религии (国家宗教事务局主要职责­内设机构和人员编制规定) // Официальный сайт Управления по делам религии КНР. URL: http://www.sara.gov.cn//xwzx/xw­jj/2450.htm (дата обращения: 17.02. 2017).

[18] Ху Чженьхуа. Почему китайские мусульмане (“хуэй”) являются последователями учения Великого Имама? // Пресс-релиз посольства Республики Таджикистан в КНР (20.10.2009). URL: http://www.tajik­embassychina.com/news_detail_91.asp. (дата обращения: 20.10.2016).

[19] Место ислама в истории Китая (秦惠彬：伊斯兰教在中历史上的­地位) 13.12.2009. URL: http://iwr.cass.cn/ysljyjs/lw/200912/t2009­1230_20­18.html (дата обращения: 10.12.2016).

[20] Завьялова О.И. Диалекты китайского языка. М.: Научная книга, 1996. С. 140.

[21] Ху Чженьхуа. Op. cit.

[22] Место ислама в истории Китая.

[23] Там же.

[24] Исламская ассоциация Китая（中国伊斯兰协会): Официальный сайт. URL: http://www.chinaislam.net.cn (дата обращения: 17.04. 2013).

[25] 60 лет со дня основания Китайской исламской ассоциации (今年中国伊斯兰教协会成立六十周年) // Официальный сайт Китайской исламской ассоциации, 07.03.2013. URL: http://www.chinaislam.net.cn/cms/news/jujiaoredian/201303/07-5340.html (дата обращения: 18.04.2013).

[26] Китайская философия. Энциклопедический словарь. С. 139.

[27] Официальный сайт Китайской исламской ассоциации. URL: http://www.chinaislam.net.cn/about/xhgk/about132.html (дата обращения: 20.10.2016).

[28] Исламское образование (и-сы-лань цзяо-юй 伊斯兰教育) / Официальный сайт Китайской исламской ассоциации. URL: http://www.chinaislam.net.cn/cms/zjjy (дата обращения: 19.04. 2013).

[29] Официальный сайт Исламского института в Куньмине. URL: http://www.kmii.com.cn/list/148.html (дата обращения: 1.09.2013).

[30] Ma Lirong. Yimeng, yihe yu zhongguo zhongdong waijiao (Ма Лижун. Гуманитарная дипломатия Китая в отношении Ближнего Востока и Организация исламского сотрудничества) // Arab World Studies. May 2012, No. 3. P. 36–39.

[31] См. подробнее: Пахомова М.А. Китайская дипломатия в исламском мире // Общество и государство в Китае. Т. XLIII, ч. 2. М.: ИВ РАН, 2013. С. 373–383; Пахомова М.А. Политика Китая в отношении государств Арабского Востока. М.: Граница, 2016. С. 243–260.

[32] Об организации оповещения об участии в Экспо Китай–арабские страны в 2015 г. // Оповещение учреждениям провинции Цзянсу. URL: http://www.ksboftec.gov.cn/uploadfile/2015/0714/201507141­13126235.pdf (дата обращения: 22.07.2014).

[33] Yinchuan supports development of Yuehai Bay CBD (23.03.2015). URL: http://www.china.org.cn/travel/Ningxia/2015-03/23/content_3­5130736.htm (дата обращения: 25.10.2015).

[34] Там же.

[35] Представители Бюро Автономного района посетили Республику Ингушетия (自治区博览局访问印古什共和国) // Официальный сайт China–Arab States Expo. URL: http://www.casetf.org/zhengwudongt­ai/124258.html (дата обращения: 25.10.2015).

[36] См. подробнее: Пахомова М.А. Политика Китая... С. 236.

[37] В Алжире начали строить рекордную по высоте минарета мечеть // Интерфакс. 21.05.2012. URL: http://www.interfax-religion.ru/is­lam/?ac­t=news&div=45605 (дата обращения: 25.10.2015).

[38] Лю Синьлу. Рассмотрение преимуществ «мягкой силы» с точки зрениявнешней политики Китая （从中国的外交政策看中国对阿­拉伯国家的软实力又是). URL: http://arab.bfsu.edu.cn/Public/uplo­ads/files/20­1306/130611201955481116kdr5e.pdf (дата обращения: 12.12.2014).