• Религия и общество на Востоке
• 2020 год
• № 4

• Организация исламского сотрудничества
• Россия
• Саудовская Аравия
• российско-саудовское политическое взаимодействие
• экономические связи России и стран мусульманского мира
• российское мусульманское сообщество
• Чеченская республика
• Татарстан

Становление российского государства закрепляло проявившуюсяранее тенденцию расширения числа ближневосточных партнеров Москвы, включаяСаудовскую Аравию. Состоявшиеся во второй половине апреля 1992 г. и в ноябре 1994 г. визиты министра иностранных дел Андрея Козырева и главы правительства Виктора Черномырдина в саудовскую столицу это доказывали. Принятая в 1993 г. первая Концепция внешней политики Российской Федерации, подчеркивала, что «угроза терроризма» России и южным постсоветским государствам исходит из стран Западной Азии (Ирана и Афганистана), и выдвигала задачу «выхода на разностороннее, взаимовыгодное сотрудничество» с теми странами Ближнего Востока, которые «прежде оставались за пределами» советской политики. Речь шла об «особом внимании… к «налаживанию сотрудничества с арабскими странами Персидского залива» [Концепция… 2002, 40, 44].

Россия нуждалась в понимании Эр-Рияда в отношении чеченского сепаратизма и исключении внешнего вмешательства в положение на Северном Кавказе. Добившись в итоге поездки Козырева «положительного отношения» к российской позиции, Москва (уступая желанию саудовского партнера содействовать процессу «исламского возрождения» на постсоветском пространстве) заявляла о стремлении создать условия, чтобы «миллионы российских мусульман общались со своими братьями по вере».В российской столице выражали надежду на то, что пример Саудовской Аравии, проводящей «взвешенную внутреннюю и внешнюю политику», подтолкнет российских приверженцев ислама к «пониманию того, что подлинное процветание [российского] государства возможно только при отказе от экстремизма» и «невмешательстве ислама в политику» [О поездке… 1992, 36–38]. Визит же Черномырдина, продемонстрировавший «политическое доверие» между сторонами, создал условия для экономическоговзаимодействия, в том числе, на основе «преференций» саудовской стороне на территории российских «мусульманских» регионов [Визит В.С. Черномырдина… 1994, 9–10].

Развивая отношения с Эр-Риядом и выстраивая новую внешнюю и внутреннюю религиозную («мусульманскую») политику, Москва не могла не принимать во вниманиесозданную и финансово поддерживаемую Саудовской Аравией Организацию исламского сотрудничества (ОИС, до 2011 г. – Организация Исламская конференция, ОИК) – структуру, объединявшую мусульманские страны изаявлявшую о том, что она строится на цивилизационной основе, что руководствуется «благородными исламскими ценностями» [Charter… 2018].В поле зрения российских политиков находилосьважное обстоятельство: ОИКрасполагала значительными образовательными, культурными, информационными и экономическими возможностями. В 1994 г. в Москве впервые побывал генеральный секретарь ОИК Хамид аль-Габид, иосновой взаимодействия стала «чеченская проблематика» [Россия и ОИК 2008, 15]:после начала в декабре 1994 г. военных действий в Чечне она стала причинойкризисакакв российско-саудовских отношениях, так и в отношениях сОИК.

Появление у России, по словамотечественного исследователя, «собственного “мусульманского фронта”» [Малашенко 2008, 6] вызвало к жизни ощущение «исламистской угрозы», грозящей ее безопасности и территориальной целостности.Это ощущение усиливали выступления религиозных радикалов в Центральной Азии и действия афганских талибов. Речь шла(как считали многие российские эксперты) о появлении«исламистского полумесяца», «эмиссары» которого, используя «многочисленные благотворительные фонды» действовали в российских регионах с большой долей мусульманского населения – на Северном Кавказе, Поволжье и Урале. Их деятельность, как полагали в Москве,политизировала российских мусульман, содействуя появлению религиозноокрашенныхструктур, стремившихся получить поддержку зарубежных единоверцев и обращавшихся в то время (без сколько-либо значимого успеха) к ОИК [Поляков, Хасянов 2001, 120–135].

Опираясь на информацию Федеральной службы безопасности, российские эксперты сообщали о «личных контактах» между ведущими фигурами Аль-Каиды (Усамой бен Ладеном, в первую очередь) и «непорядочными “деятелями от ислама”» – главами некоторых региональных муфтиятов, содействующих отправке российских мусульман в зарубежные учебные заведения и создающих «канал проникновения в Россию чуждых для нее форм ислама» [Поляков 2002, 58–60].Вина за складывавшееся положение безоговорочно возлагалась на Саудовскую Аравию (и государства Залива).При этом определение «непорядочные “деятели от ислама”» – эвфемизм, за которым скрываласьдифференциация в рядах российского мусульманского сообщества.

В России возникали новые региональные муфтияты, выходившие из подчинения уфимского Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) и начинавшие проводить самостоятельный курс, который открывал путь к усвоению мусульманскими гражданами России положений неханафитских правовых школ [Косач, 2000, 59–85].Хотя в дальнейшем эти муфтияты и вошли в состав московского Совета муфтиев России (СМР), это не означало, что их руководители не сохранили высокую степень автономности. Возникло новое поколение религиозных деятелей, вступивших в борьбу с теми, кого они обвиняли в «раболепии перед властью» и называли «наследниками коммунистического прошлого». Ориентируясь на ЦДУМ, власть видела в этих деятелях «сторонников ваххабизма».

Россия и ОИС: установление прямых контактов

Приход Владимира Путина на вершину исполнительной власти по итогам мартовских выборов 2000 г. менял сложившееся положение: после 2001 г. в Москве вновь склонялись к мысли о том, что решение внутрироссийских проблем и преодоление внешних вызовов должно опираться, в том числе, на расширение контактов с ОИК. Возобновление внешней «мусульманской» политики (задачи которой не могли быть решены без обеспечения лояльности «внутреннего» исламского сообщества) выглядело как инструмент укрепления российского влияния в пределах Юга постсоветского пространства (к тому времени государства Центральной Азии и Азербайджан уже вступили в ОИК)и как доказательство возвращения в регион «дальнего зарубежья»[1].

Принятая в июле 2000 г. новая Концепция внешней политики РФ,оправдывая вновь возникавший внешнеполитический приоритет, подчеркивала, что существующие на пространстве афро-азиатского мира «интеграционные объединения» приобретают «все большее значение в мировой экономике», становясь фактором противодействия «этнонациональному и религиозному экстремизму» и «международному терроризму». Заявляя о «непосредственной связи» российских интересов с этим направлением «мирового развития» (и противопоставляя его попыткам создания «однополярной структуры» американского доминирования), Концепция декларировала стремление «добиваться формирования многополярной системы международных отношений». В российской столице заявляли о Ближнем Востоке (выделяя «зону Персидского залива»),как о регионе, где решалась «приоритетная задача» – «восстановление и укрепление позиций»Москвы [Концепция… 2000].

Стремясь к установлению контактов с ОИК, Россия учитывала позицию Эр-Рияда по чеченскому вопросу. Эта позиция,на фоне периодических мощных антироссийских кампаний в прессе, сборов средств частными фондами на нужды ичкерийских моджахедов, а также участиясаудовских граждан в боевых действиях на территории Чечни, заключалась в отказе признать «независимую Ичкерию» или допускать ее вступление в ОИК.Это не означало, что чеченская тема отсутствовала в повестке дня организации.Начиная с VII встречи в верхах (декабрь 1994 г.),когда вопрос о положении в Чечне был поставлен по инициативе Саудовской Аравии и Азербайджана, эта тема фиксировалась документами последующих саммитов (вплоть до завершения конфликта) либо конференций министров иностранных дел [Ражбадинов 2003, 8–14].Официальная саудовская позиция, как и позиция ОИК, отталкивались от необходимости поиска обеими противоборствующими сторонами путей к мирному решению конфликта: сразу же после завершения VII саммита Хамид аль-Габид призвал к этому Бориса Ельцина и Джохара Дудаева. Эта позиция не менялась и впоследствии, тем более что в начале 2000-х гг. Саудовская Аравия оказалась перед необходимостью противостоянияантисистемной оппозиции, апеллировавшей к религиозной догме.

В середине января 2000 г. Москву посетила делегация «старших должностных лиц» ОИК. Итогом ее визита стало заявление о «неизменности позиции» организации по вопросу «сохранения территориальной целостности Российской Федерации» и «осуждение терроризма»[Россия – ОИК… 2000, 4]. В конце января 2003 г. по приглашению российского МИДа в столицу прибыл генсек ОИК Абдель Вахид Бельказиз. Сообщая об итогах состоявшихся переговоров, глава нашего внешнеполитического ведомства Игорь Иванов отметил «понимание гостя» в отношении «усилий российского руководства в интересах стабилизации обстановки» в Чечне, подчеркнув значение содействия ОИК восстановлению там «объектов экономики, здравоохранения, образования». Тогда же в аппарате российского МИДа появился пост заместителя министра «по связям с международными исламскими организациями»[2], и на него был назначен профессиональный дипломат Вениамин Попов.    

В начале марта того же года саудовскую столицу в качестве специального представителя Путина посетил тогдашнийминистр по национальной политике Рамазан Абдулатипов. Официальный документ, сообщавший о задачахего миссии, подчеркивал, что одной из них было изложение российской точки зрения в отношении Чечни, которая состояла в том, что там «восстанавливается конституционная законность и правопорядок». Эта миссия увенчалась успехом:Абдулатипов получил подтверждение, что саудовская сторона «уважает территориальную целостность России и принцип невмешательства в ее внутренние дела». В Эр-Рияде заявили и о том, что саудовское государство, оказывая «гуманитарную помощь населению северокавказского региона», будет «координировать усилия» с российскими органами власти [Посещение Р.Г. Абдулатиповым… 2000, 6].

В начале сентября 2003 г. в российскую столицу прибыл будущий саудовский король Абдалла бен Абдель Азиз. Принимая наследного принца (и фактического правителя государства), российское руководство стремилось окончательно решить вопрос стабилизации Северного Кавказа и исключить (в рамках инициированного Путиным «восстановления вертикали власти» и ограничения полномочий этнических автономий) воздействие вызова религиозного радикализма на общероссийскую ситуацию. Программа пребывания Абдаллы бен Абдель Азиза включала встречи с руководителями ЦДУМ, СМР и патриархом Русской православной церкви (РПЦ), доказывая реальность «мирного сосуществования ислама и православия» и определяемую этим сосуществованием «уникальность российской цивилизации». Итогом визита стало заявление наследного принца о том, что «чеченский вопрос – внутреннее дело России», урегулирование которого «должно осуществляться мирным путем, через конституционные процедуры в рамках Российской Федерации»[3].

Не менее существенным аспектом визита стала саудовская поддержка идеи присоединения России к ОИК.Принятое по итогам визита Совместное российско-саудовское заявление подчеркивало: «Саудовская сторона выразила уважение и понимание инициативы Российской Федерации расширить сотрудничество» с ОИК. Это положение цитируемого документа следовало непосредственно за тем его разделом, где подчеркивалась важность «коллективных усилий» в качестве «эффективного средства противодействия и искоренения терроризма»[4]. Позже, посещая в феврале 2007 г. Эр-Рияд, Путин заявил о том, что реализация инициативы присоединения к ОИКбыла бы невозможна без «содействия короля Абдаллы бен Абдель Азиза»[5].

В апреле 2003 г., находясь с официальным визитом в Душанбе и встречаясь с верховным муфтием Таджикистана, российский президент не только повторил мысль об «уникальности» России, развивающейся как «многоконфессиональное государство», где «между православными и мусульманами, сложились хорошие отношения», но и подверг незначительной коррекции идею «государствообразующей» роли православия. По словам Путина, «в России проживают миллионы мусульман, считающих ее своей родиной», что «позволяет называть» ее «в известной степени частью мусульманского мира»[6]. Наконец, в августе 2003 г. Путин аргументировал в пользу сотрудничества с ОИК тем, что«почти 20 млн мусульман, живущих в России, имеют полное право чувствовать себя частью мусульманского мира», заявив, что присоединение к этой организации нашей страныосуществится лишьна первом этапе «в качестве наблюдателя»[7].

Подготовленная инициатива нуждалась в провозглашении: в октябре 2003 г. (в сопровождении делегации, составленной из федеральных чиновников мусульманского происхождения и глав некоторых «мусульманских» регионов, прежде всего, лидера «стабилизированной» Чечни Ахмата Кадырова) Путин прибыл в малазийскую Путраджаю, где проходил Х саммит ОИК. Выступая перед его участниками, российский президент не только отверг «отождествление» терроризма «с какой-либо религией»,неоднократно повторив мысль о недопустимости «исламофобии», но и объявил о необходимости участия России в деятельности организации в силу ее «переплетенности с исламским миром»[8]. Вконце июня 2005 г. на проходившей в Сане XXXII конференции министров иностранных дел Россия примкнула к ОИКв качестве страны-наблюдателя. В середине июня следующего года онауже участвовала в проходившей в Баку XXXIII конференции министров иностранных дел стран ОИК в этом статусе.

В Москве считали, что, исключение «внешнего вмешательства» на Северном Кавказе, окончательно «закрыло» чеченский вопрос. При этом российские официальные лица трансформировали идею «уникальности» российского государства в общую для России и ОИК задачу сохранения «многогранного единства» мировой цивилизации. Принимая участие в состоявшейся в Стамбуле в июне 2004 г. XXXI сессии совета министров иностранных дел ОИК, глава внешнеполитического ведомства Сергей Лавров,указав на «взаимную тягу» России и ОИК, подчеркивал, что они «могут очень много сделать, чтобы не допустить раскола [мира] по цивилизационному, религиозному признаку»[9].Путин,прибывший 11 февраля 2007 г. с официальным визитом в Саудовскую Аравию, шел дальше. Говоря в Эр-Рияде об «уникальности» российского опыта «взаимообогащения культур и традиций» (что коррелировало с инициативой «диалога религий и цивилизаций» короля Абдаллы бен Абдель Азиза), он заявлял, что «диалог цивилизаций» – путь к «созданию более справедливой системы международного устройства». Этот курс Россия, по его словам, «намерена проводить»на «обширном пространстве мусульманского мира»[10].

Присоединение к ОИС: внутрироссийский контекст

Высказанная российским президентом осенью 2003 г. аргументация необходимости присоединение к ОИКрешала и более приземленную задачу основание: привлечь на сторону возглавляемого им истеблишмента значимый сегмент российского населения (а в марте 2004 г. в России должны были состояться очередные президентские выборы). При этом исключались инициативы мусульманских структурпо установлению внешних контактов, и одновременно российскому общественному мнению доказывалось значение этой второй по численности в России конфессиональной общины.

Действия российского президента были безоговорочно поддержаны обоими официальными муфтиятами, видевшими в контактах с ОИК инструмент повышения роли мусульманского сообщества в российской политике и общественной жизни. По словам главы СМР Равиля Гайнутдина, вступление России в ОИК позволяло российским мусульманам «расширить существующие духовные связи», став «реальным шагом для развития одной из традиционных религий страны – ислама»[11]. Мнение верховного муфтия ЦДУМ Талгата Таджутдина было не менее красноречиво: «Вступление России в ОИК станет историческим шагом на пути утверждения нашей страны в качестве ведущей мировой державы в современном мире»[12].Оба муфтията были готовы проводить в жизнь курс президента, став дополнительным каналом российской дипломатии в исламском мире.

Инициатива Путина была поддержана и РПЦ. Точка зрения Московского патриархата была высказана секретарем по взаимоотношениям Церкви и общества Отдела внешних церковных связей Михаилом Дудко: «Мы считаем возможным, чтобы Россия принимала участие в деятельности международных исламских организаций, в том числе и Исламской конференции». Далее он добавлял: «Наша страна является не только православной, в ней присутствует значительная доля мусульманского населения». Тем не менее, поддержка РПЦ содержала оговорки. Дудко не скрывал, что «очень значительная часть населения считает Россию моноконфессиональной страной», где проживает «только 5–10%»тех, кто «считает себя мусульманами», «подавляющее же большинство называют себя православными»[13].

Накануне своей поездки в Путраджаю, в середине октября 2003 г. российский президент встречался с патриархом Алексием II и благодарил за «поддержку инициативы об углублении отношений» с ОИК. Он считал необходимым заявить, что позиция Церкви – свидетельство «хорошей российской традиции» взаимоподдержки «традиционных конфессий», «благотворно» сказывающейся на царящем в России «межконфессиональном мире». Президент, представлявший себя православным верующим, гарантировал Алексию II безусловную поддержку государства в «обеспечении интересов» РПЦ за пределами России[14]. Это, однако, не помешалороссийским «почвенникам» выступить против присоединения к ОИК, утверждая, что несущая конструкция России – «православный русский народ».

Присоединение к ОИК приветствовали в российских «мусульманских» регионах, руководство которых целенаправленно привлекалось к участию в установлении и развитии отношений с ОИК и Эр-Риядом. Ахмат Кадыров не только сопровождал Путина в Путраджаю, но и участвовал в переговорах в Москве с Абдаллой бен Абдель Азизом. Президент Татарстана Минтимер Шаймиев был включен в делегацию, сопровождавшую российского президента в ходе его официального визита в Саудовскую Аравию в феврале 2007 г. Возникала принципиально новая ситуация, – «мусульманские» регионы становились игроками на поле внешней «мусульманской» политики.

Еще в 2004 г. в российской Государственной думе возникло представленное «депутатами-патриотами» межфракционное объединение «Россия и исламский мир: стратегический диалог». Его цели были сформулированы Шамилем Султановым – «законодательное обеспечение развития отношений» России с мусульманскими странами и ОИК; «разработка и выдвижение инициатив, направленных на участие в интеграционных процессах исламского мира, развитие сотрудничества с мусульманскими государствами в решении экономических проблем, вопросов международной безопасности»; «создание условий для обеспечения конструктивного диалога между политическими и экономическими элитами России и исламского мира»[15].Комментируя осуществленное им начинание, Султанов говорил, что «главная проблема и для исламского мира, и для России – проблема выживания», когда против них «идет тотальное наступление»,направленное на «формирование нового мирового порядка». На его взгляд, укрепляя «мировую умму», российские мусульмане будут «укреплять Россию», а «мир ислама заинтересован в сильной России»[16].

Выражая точку зрения российских «патриотов», «независимое народное» издание –  газета «Советская Россия» (определявшая себя как «активно сотрудничающую с лево-патриотической оппозицией, депутатами-коммунистами и патриотами всех уровней законодательной власти») требоваланемедленно «наладить дружеские контакты … страны с многочисленным и динамично развивающимся исламским миром», «не обращая внимания на истошные вопли сионистского лобби о “зеленой исламской чуме”»[17].Один из ярких представителей лагеря «патриотов»,«евразиец» генерал-полковник запаса и «президент Академии геополитических наук» Леонид Ивашов, комментируя в саудовской прессе визит Абдаллы бен Абдель Азиза в Москву и стремление России присоединиться к ОИК, замечал, что «монопольное региональное влияние Америки» – источник «опасных катастроф» для Ближнего Востокаи для России. В этой связи он считал необходимым «предпринять все усилия», чтобы «определить направление движения каравана сотрудничества между Москвой и Эр-Риядом» [Косач 2016, 45]. Усилившее свою властную вертикаль российское государство уже могло игнорировать заявления «либералов», говоривших об «авторитарности» режимов стран ОИС.

Сторонником развития отношений с исламским миром выступало и «национально ориентированное» предпринимательство в лице возглавлявшейся академиком Евгением Примаковым Торгово-промышленной палаты (ТПП).В ходе визита Абдаллы бен Абдель Азиза в Москву был подписан Меморандум о сотрудничестве между этой структурой и Советом торгово-промышленных палат Саудовской Аравии. Существенно и другое обстоятельство:еще в середине 1990-х гг. Примаков активно выступал за «приобщение России к ОИК» [Малашенко 2008, 9]. Представляя себя противником «засилья инонациональных олигархов» в российском бизнес-сообществе, ТПП видела в присоединении к ОИК возможность расширить взаимодействие с исламским миром. Представленностьв организационной структуре ТПП «деловых советов» большинства стран мусульманского мира сталоитогом присоединения к ОИК.

В марте 2006 г. в Москве по инициативе Примакова и Шаймиева была создана Группа «Стратегическое видение: Россия – исламский мир» при участии представителей мусульманских государств, СМР и РПЦ. Определяя ее задачи, в российском внешнеполитическом ведомстве подчеркивали, что речь идет о «диалоговой площадке», где будут разрабатываться «идеи стратегической глубины». Основными темами обсуждения участников ее заседаний провозглашалось «противостояние террористам и радикалам», как и решение «вопросов гуманитарного сближения»[18].В послании участникам первого заседания Группы президент Путин отмечал, что «расширение многоплановых связей с исламским миром – один из важнейших приоритетов российской внешней политики»[19]. А в обращении генсека ОИК Экмеледдина Ихсаноглу говорилось о «близости позиций» обеих сторон «по многим вопросам международных отношений», включая «противодействие попыткам втягивания мирового сообщества в противостояния между различными цивилизациями и культурами» [Малашенко 2008, 11].

Второе заседание Группы состоялось в том же году в Казани. Татарстан становился витриной исламско-православного сосуществованияи российского ислама[20].Эта республика, как заявлял Шаймиев, должна рассматриваться как «самый северный форпост исламского мира», что означало, что российское исламское сообщество «нельзя отделить от общемирового»[21]. В следующем, 2007 году Россия вступила в качестве наблюдателя в действующую под эгидой ОИК Исламскую организацию образования, науки и культуры (ISESCO).

В июне 2008 г. в Казани состоялась Международная инвестиционная конференция, организованная входящим в ОИКИсламским банком развития. В том же году в Казани был проведенМолодежный форум ОИК «За диалог и сотрудничество». С 2007 г. в Казани под патронажем российского Совета Федерации и главы Татарстана стал проводиться «KazanSummit»– экономический форум России и стран ОИК[22].

Идея российско-исламских отношений была закреплена в принятой в июле 2008 г. (к тому времени российским президентом стал Дмитрий Медведев) Концепции внешней политики РФ. Вновь выделяя значение интеграционных объединений в афро-азиатском регионе, документ подчеркивал, что Россия «как многонациональное и многоконфессиональное государство» будет способствовать «диалогу и партнерству между культурами, религиями и цивилизациями» в «контексте сотрудничества» с ОИК. Это же объединение должно было стать и каналом «расширения» российского «взаимодействия с государствами мусульманского мира» и углубления контактов с «ведущими региональными державами», среди которых была впервые названа Саудовская Аравия [Концепция… 2008].Постоянным представителем России в ранге посла при штаб-квартире ОИК в Джидде был назначен бывший мэр Казани (в дальнейшем полномочный представитель президента в Дальневосточном федеральном округе) Камиль Исхаков[23].

Россия и ОИС: время после «арабской весны»

Развивая контакты с ОИК, Москва не считала это функцией «внутренних» мусульманских институтов. В исламском образованииза пределами России и паломничестве на территорию КСАпродолжали усматривать канал проникновения экстремистских взглядов. Встречаясь в августе 2009 г. с «муфтиями и руководителями регионов Северного Кавказа», президент Медведев недвусмысленно указывал на важность «внутрироссийского» исламского образования и «предпочтительность» развития «просветительских проектов» с учебными заведениями Сирии, Египта и Ливии. В свою очередь, по его словам, «контакты с Королевством Саудовская Аравия» должны были ограничиться лишь «вопросами хаджа»при условии их обязательного согласования с «федеральными и региональными властями»[24].

«Арабская весна» (достаточно быстро квалифицированная в России как «смутное время») радикально меняла официальную и общественную риторику в отношении Саудовской Аравии и Организацией исламского сотрудничества (28 июня 2011 г. ОИК была переименована). Видя в событиях 2011–2012 гг. очередной эпизод спланированных Западом и осуществленных монархиями Персидского залива «цветных революций», нанесших удар по российским интересам, Медведев заявлял: «“Арабская весна” закончится холодной “арабской осенью”» потому, что «к власти рвутся радикалы»[25]. Вновь ставший в мае 2012 г. президентом Владимир Путин квалифицировал ближневосточную ситуацию в терминах «регресс», «варварство», «большая кровь»[26]. Российское же экспертное сообщество говорило о «ваххабитском тандеме» (Саудовской Аравии и Катаре), «связанном тесными нитями с исламистскими партиями и движениями» и стремящемся осуществить «переформатирование Ближнего Востока» [Малышева 2012, 24–25].

решение о приостановке членства официального Дамаска в рядах этой организации, принятое по инициативе Эр-Рияда в середине августа 2012 г. чрезвычайным саммитом ОИС в Мекке, создало дополнительный момент напряженности в ее отношениях с Россией. Заявив еще накануне этого события, что Москва «не признает введенные в одностороннем порядке рядом государств и межгосударственных объединений антисирийские санкции», российское внешнеполитическое ведомство квалифицировало эти шаги «как серьезное препятствие на пути окончательного искоренения террористической угрозы в Сирии»[27].Решение ОИС было осуждено представителями обоих муфтиятов, выразивших свою солидарность с «точкой зрения политического руководства страны»[28].Доказывая «взаимоподдержку традиционных конфессий» и утверждая, что Сирия – «место многолетнего мирного и плодотворного взаимодействия ислама с христианством», РПЦ заняла такую же позицию[29].

В 2012 г. работа Группы «Стратегическое видение: Россия – исламский мир» была заморожена. В сентябре 2011 г. президент Медведев освободил Исхакова от обязанностей постоянного представителя России при ОИС, возложив эти обязанности на посла в Эр-Рияде[30]. В свою очередь, представительство ОИС в Москве так и не появилось.Стагнация российско-саудовского взаимодействия после 2011 г.вызывалась позициями обеих сторон. У саудовского руководство вызывали неприятие некоторые определяющие элементы российского внешнеполитического курса– как противоречащие его интересам либо неэффективные. К таким элементам Эр-Рияд относил углубление связей с «стратегическим противником» КСА Ираном (что относилось и к положению в Сирии), отсутствие активных действий в сфере урегулирования израильско-палестинского противостояния, стремление использовать периодически возникавшие саудовско-американские противоречия в своих интересах.В России, со своей стороны, хотя принятая в феврале 2013 г. очередная Концепция внешней политики и упоминала ОИС в связи с задачей «расширения взаимодействия с государствами исламского мира», но в ряду этих государств отсутствовала Саудовская Аравия, а приоритетом провозглашалась «сбалансированная линия» на «урегулирование ситуации вокруг иранской ядерной программы» [Концепция… 2013].

Тем не менее, в начале октября 2013 г. российский министр иностранных дел Лавров и генеральный секретарь ОИС Ихсаноглу подписали Рамочное соглашение о сотрудничестве в качестве «прочной юридической базы» для укрепления связей между обеими сторонами[31]. Совершая в июне 2014 г. поездку в Джидду, С.В. Лавров посетил штаб-квартиру ОИС и встретился с ее новым генсекомсаудовцем Иядом Мадани, отметив, что ОИС и Россию связывают «общие интересы по продвижению мира … и диалога между цивилизациями и религиями»[32]. В сентябре 2014 г. на полях 69-й сессии Генассамблеи ООН Лавров вновь встретился с Мадани, обсудив с ним повестку дня предстоящих «двусторонних политических консультаций»[33].

Происходившая в 2014 г. активизация отношений Москвы и ОИС имела серьезную причину. ОИС не заняла позиции осуждения включения Крыма в состав России (а затем и событий на востоке Украины), считая возможным обратиться лишь к вопросу о положении крымско-татарскогоменьшинства. Так, выступая на июньском совещании министров иностранных дел 2014 г. в Джидде Мадани, отмечал: «Организация следит за развитием ситуации в Крыму и надеется, что оно не повлечет за собой ущерба политическим, культурным и религиозным правам мусульман-татар», как «и не приведет к воскрешению печального опыта прошлых гонений и насильственной депортации». При этом «крымско-татарский вопрос» был предлогом для постановки более важной проблемы: «российская поддержка прав русских в Крыму должна заставить Москву пересмотреть позицию в отношении независимости Косова», что позволило бы ему стать членом ОИС[34]. Однако российская позиция осталась неизменной, как и позиция ОИС, продолжавшей включать в свои документы требования, касающиеся крымско-татарского меньшинства. Как,в частности, отмечалось в Заключительном заявлении XIV саммита в Мекке в конце мая 2019 г., ОИС считала необходимым подтвердить «гарантии справедливого урегулирования положения крымских татар, их благополучия, безопасности, а также возможности реального осуществления религиозных, культурных и образовательных прав, как и права на собственность»[35].

Активизация отношений с ОИС имела, тем не менее, пределы:настороженность российского истеблишмента в отношении этой организации не исчезала. Встречаясь в октябре 2013 г. в Уфе с главами официальных муфтиятов, Путин возвращался к вопросу о «радикальных течениях», «не характерных для российских мусульман». Сторонники этих течений, замечал он, действуют в интересах «ослабления» государства и создания «на российской территории зон управляемых извне конфликтов». Президент считал необходимым заявить, что ответом «внутреннего» исламского сообщества на эти действия должны стать его «партнерские отношения с Русской православной церковью». За пределами же страны, продолжал он, «голос российских мусульманских деятелей должен громче звучать» в «мировом исламском сообществе». Перейти из состояния ведомого внешним мусульманским миром в положение ведущего этот мир, как считал Путин, можно было при условии «воссоздания российской суверенной богословской школы»[36].

В конце сентября 2015 г. после начала военной операции в Сирии позиция Москвы в отношении Эр-Рияда и ОИС вновь подверглась изменениям. Если в международном масштабе речь шла о введенных санкциях, то на ближневосточном уровне – о конфликтном взаимодействии с ведущими игроками на поле региональной политики. Москва должна была встроиться в систему существующих отношений, балансируя между региональными державами и поддерживая с ними диалог, далеко не всегда основанный на совпадении позиций. Саудовская Аравия была одной из региональных держав, поддерживавшей сирийскую оппозицию, которая противостояла режиму Башшара Асада и его союзнику Ирану.

Военная операция в Сирии получила поддержку РПЦ, СМР и ЦДУМ, хотя позиции каждого из муфтиятов отличались: ЦДУМ «решительно поддержал» Путина и призвал верующих «встать в единый ряд борьбы против террористической чумы»[37], СМР же призвал их «не политизировать сложный вопрос противодействия террористическим угрозам»[38]. Во многом по причине этой поддержки их деятельность в качестве каналов сотрудничества с «внешним» исламом в значительной степени сужалась. Во вновь сложившейся ситуации российское руководство целенаправленно проводило мысль о том, что основной задачей мусульманского сообщества должно стать «пресечение попыток навязать [ему] чуждые мировоззренческие установки». Путин вновь возвращался к идее российской «суверенной школы» исламской теологии, воссозданию которой едва ли не исключительно будет «помогать государство», которое возьмет на себя и создание «своей системы религиозного образования»[39].

Москва, вместе с тем, не шла на отказ от использования ОИС в качестве канала урегулирования отношений с Эр-Риядом. Напротив, с этой цельюсоздавалсямусульманский образ России. По словам российского посла в Саудовской Аравии, присутствиев составе российского населения «от 15 до 20 млн мусульман» превращает Россию «в почти мусульманское государство, когда самая большая в Европе мечеть находится в России, а не в Париже или Лондоне»[40].А глава внешнеполитического ведомства С.В. Лавров в своем выступлении в июне 2015 г. по итогам визита в Россию Мадани, включавшего и участие в работе «Kazan Summit» (в составе сопровождавшей его делегации ОИС были и представители Исламского банка развития),заявлял, что темами его переговоров с генеральным секретарем ОИС были «вопросы, которые сейчас “встают во весь рост” на Ближнем Востоке и в Северной Африке». Из слов министра вытекало, что Россия и ОИС считают необходимым «стимулировать общенациональный диалог» в Сирии, Ираке, Йемене и Ливии. Обе стороны были согласны в отношении создания «подлинно интернациональной системы» взаимодействия в противостоянии террористической угрозе[41]. Это были и точки соприкосновения российской и саудовской позиций.

В том же месяце (июнь 2015 г.) заместитель наследника престола принц Мухаммад бен Сальман принял участи в работе Санкт-Петербургского экономического форума и был принят российским президентом – наступал этап «потепления» российско-саудовских отношений. В Москве считали необходимым укрепить это «потепление»:программа пребывания принца включала встречи с главой СМР Гайнутдином, президентом Татарстана Рустамом Миннихановым и главой Чеченской республики Рамзаном Кадыровым. Если встреча с Гайнутдином касалась вопросов религиозной жизни российских мусульман[42], то в ходе встреч с главами двух «мусульманских» регионов речь шла об экономических связях (в первую очередь, саудовской инвестиционной деятельности) обеих автономий с саудовской стороной[43]. Пресс-служба Кадырова сообщала о том, чтоЭр-Рияд готов «направить в Чеченскую Республику специалистов для определения проектов, в которых может принять участие саудовский бизнес»[44].

Новому контексту российско-саудовских отношений отвечали положения принятой в ноябре 2016 г. очередной Концепции внешней политики, провозглашавшей «приоритетной задачей» российской политики «предотвращение межцивилизационных разломов, формирование партнерства между культурами, религиями и цивилизациями» ради «гармоничного развития человечества».Ответственность за появление таких «разломов», как и вытекающий из них феномен терроризма, возлагалась на «навязываемые извне идеологические ценности». Взаимодействие и партнерство Москвы с ОИС провозглашалось одним из путей к искоренению этого феномена [Концепция… 2016].

Россия и ОИС: текущая реальность

«Потепление» в сфере российско-саудовских отношений, высшей точкой которых стал состоявшийся в начале октября 2017 г. официальный визит короля Сальмана бен Абдель Азиза в Москву, меняло характер связей России и ОИС. В декабре 2018 г. указом российского президента постпредом при ОИС был назначен Рамазан Абдулатипов, экс-глава Дагестана и бывший представитель президента по делам стран Каспийского региона[45]. Дипломатическое представительство России при штаб-квартире ОИС в Джидде было восстановлено.

Выражением происходивших изменений стала регенерация деятельности группы «Россия – исламский мир». Хотя возобновление ее деятельности было анонсировано в 2014 г., когда Путин назначил ее председателем Минниханова, очередное пленарное заседание Группы с участием глав трех «мусульманских» регионов – Кадырова, Минниханова и Абдулатипова состоялось только в мае 2017 г. в Грозном. В приветственной телеграмме, направленной ее участникам, российский президент, ссылаясь на ситуацию в Сирии, подчеркивал, что Россия готова «наращивать сотрудничество» с ОИС «в противостоянии силам террора, а также в поиске путей мирного урегулирования региональных кризисов»[46].

Следующее заседание Группы состоялось в ноябре 2018 г. в дагестанской Махачкале. В повестке дня этого заседания стоял вопрос о путях противостояния «радикальным тенденциям» в среде молодежи. Участвовавший в работе этого заседания Минниханов предложил для обсуждения «проект создания совместной российско-мусульманской академии будущих лидеров на базе Булгарской исламской академии»[47].Речь шла об официально открытом в сентябре 2018 г. в исторической столице Волжской Булгарии спонсируемого государством центра «полного мусульманского религиозного образования», работающего над созданием «суверенной богословской школы» ислама[48]. Приветствуя встречу в Махачкале, глава внешнеполитического ведомства повторил обычные для российской политической риторики положения:обе стороны привержены «фундаментальным принципам международной жизни», выступая за «уважение самобытности народов мира» и самостоятельного выбора «модели социально-экономического развития»[49].

Важным аспектом деятельности Группы становилось привлечение предпринимательских кругов «мусульманских» регионов.Татарстан претендовал на то, чтобы игратьв этой сфере ведущую роль. В декабре 2018 г. «в интересах предложенного Миннихановым “оживления”» деятельности Группы в столице Татарстана был зарегистрирован созданный акционерным обществом «Связьинвестнефтехим» (совет директоров которого возглавляет глава республики) «Фонд стратегического диалога и партнерства с исламским миром» в качестве «технической структуры Группы стратегического видения “Россия – исламский мир”». Деятельность фонда охватывала «три ключевых направления – культурное, экономическое и информационное сближение с восточными странами»[50].

Ставшие ежегодными встречи в формате «KazanSummit» также лежали в русле тенденции к углублению отношений с ОИС. Вместе с тем, экономическое взаимодействие России с ОИС все еще не достигло сколько-либо значимого уровня:на форуме в мае 2018 г. было озвучено, что двусторонний товарооборот составил к тому времени лишь около 75 млрд долл., из которых российский экспорт – 58 млрд долл., а импорт из стран ОИС – 17 млрд долл. При этом «в тройку лидеров по сотрудничеству» входили Турция, Индонезия и Казахстан[51]. Российско-саудовские экономические связи выглядели на этом фоне еще более скромными, –  по данным российской статистики, в 2016 году объем двустороннего товарооборота составил 491,7 млн долл. Доля Саудовской Аравии во внешнеторговом обороте России в 2016 г. составила 0,105% (75-е место)[52].

Включение действующих на основе исламских принципов финансовых институтов в российскую экономику представляло собой одно из главных препятствий экономическому взаимодействию России с ОИС. По словам бывшего представителя России при ОИС и нынешнего президента Булгарской исламской академииИсхакова, «банковская система России не настроена на то, чтобы пришла другая – альтернативная – система»[53]. Эта ситуация, как доказывали итоги работы «KazanSummit» 2018 г., оставалась неизменной. Попытки создать институты исламского банкинга или распространить на Россию деятельность зарубежных исламских банковских учреждений (включая Исламский банк развития ОИС) не увенчались успехом. Если элиты «мусульманских» регионов утверждали, что предпринимательская деятельность мусульман невозможна без развития исламского банкинга, требуя внести коррективы в законодательство, то связанная с существующей в России банковской системой сторона представляла исламский банкинг как вероятный канал финансирования антисистемного подполья.

Заключение

Начавшееся как контакты по чувствительному вопросу внутрироссийской ситуации в 90-е годы и расширившееся постепенно до обсуждения глобальных проблем международного положения взаимодействие России и ОИС не былобесконфликтными ровным. Оно продолжает испытывать на себе воздействие множества факторов как внутрироссийского, так и международного характеров.

Внутренней тенденцией, влияющей на отношения с ОИС, является стремление российского мусульманского сообщества (представленного как централизованными структурами, так и региональными кругами) быть каналом российско-исламского сотрудничества. Эта, казалось бы, естественная для него роль так и не реализована в полной мере. Среди внешних обстоятельствможно назвать российско-саудовские отношения, которые так и не преодолели разделяющие обе стороны политические разногласия, а также взаимоотношения с другимицентрами силы в ОИС, порой существенно расходящимися между собой в отношении оценок региональных проблем (Саудовская Аравия и Иран – наиболее яркие примеры этой «множественности»).

Едва ликогда-то можно будет достигнуть согласованности позиций Москвы и финансового спонсора ОИС Эр-Рияда в отношении роли и места ОИС в современном мире. Саудовская Аравия не считает организацию противостоящей своему «стратегическому партнеру» – Соединенным Штатам, а также их союзникам, подчеркивая ее устремленность к достижению всемирного «сосуществования религий и цивилизаций». Москва же хотела бы видеть в ОИС своего безусловного союзника в борьбе против «навязываемых извне» ценностей и моделей развития. В ходе реализации двустороннего взаимодействия российская сторона будет и в дальнейшем сталкиваться с трудностями, определяемыми различиями в подходах обеих сторон к проблемам современного мира.

Противоречивость российско-исламских отношений в полной мере отражается в том, что Россия не стала полноправным (либо активным, как в случае с ISESCO) участником многочисленных неполитических структур в составе ОИС – экономических, культурных и информационных. Причина этого положения связана, в первую очередь, с настороженностью российского истеблишмента в отношении и самих этих структур, и с возможностью их воздействия на мусульманское сообщество, которое, как это кажется в Москве, могло бы послужить каналом его политизации. В этой связи встает важный вопрос амбивалентности подхода государства(поддерживаемого РПЦ) к его мусульманским гражданам. С одной стороны, Россия имеет значительной автохтонный исламский социальный сегмент, делающей страну действительно поликультурной, а с другой –на общегосударственном уровне этот сегмент остается в достаточной степени маргинализованным. 

Все это ни в коей мере не исключает необходимости взаимодействия Москвы и ОИС. Такая необходимость диктуется тем, что и сама эта организация, и представленные в ней государства – принципиально важные игроки на международной арене.Более того, взаимодействие основывается на взаимных интересах, поскольку государства ОИС (при всей разности подходов к роли России в современном мире) видят в ней державу, во многом определяющую как международную ситуацию, так и положение в регионе, выразителем интересов которого считает себя ОИС. Такой взгляд на Россию – дополнительный стимул, который должен подталкивать ее к углублению уже достигнутого уровня контактов с организацией и странами-членами. Однако для движения в этом направлении Россия нуждается не только в пересмотре подхода к положениюсвоего мусульманского сообщества, но и в расширении прав субъектов федерации.

ЛИТЕРАТУРА

Визит В.С. Черномырдина в Саудовскую Аравию, Кувейт, ОАЭ, Оман // Дипломатический вестник, № 23/24, декабрь 1994.

Концепция внешней политики Российской Федерации, 23 апреля 1993 г. // Внешняя политика и безопасность современной России. 1991–2002. Т. IV. М.: МГИМО(У), 2002.

Концепция внешней политики Российской Федерации. 10 июля 2000 г. // Независимая газета, 11 июля 2000. URL: http://www.ng.ru/world/2000-07-11/1_concept.html.

Концепция внешней политики Российской Федерации, 15 июля 2008 г. URL: http://kremlin.ru/acts/news/785.

Концепция внешней политики Российской Федерации, 12 февраля 2013 г. URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/official_documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/122186 [InRussian].

Концепция внешней политики Российской Федерации, 30 ноября 2016 г. URL:http://kremlin.ru/acts/bank/41451.

Косач Г.Г. Муфтият российского постсоветского региона: становление и эволюция // Вестник Евразии / ActaEurasica, 2000, № 2.

Косач Г.Г. Российско-саудовские отношения: политический аспект (1990–2015). М.: ИБВ, 2016. 106 с.

Малашенко А.В. Россия и мусульманский мир. М.: Московский центр Карнеги, 2008.

Малышева Д.Б. Монархии Персидского залива и «арабская весна» // Международная жизнь, №8, июля 2012 г.

О поездке А.В. Козырева по странам Залива // Дипломатический вестник, № 9/10, 15–31 мая 1992.

Поляков К., Хасянов А. Арабский Восток и Россия: проблема исламского фундаментализма. М.: Эдиториал URSS, 2001.

Поляков К.И. Исламская составляющая процесса формирования российско-саудовских отношений в 90-е годы XX века // Король-реформатор. Видение российской интеллигенции. М.: Прогресс, 2002. 

Посещение Р.Г. Абдулатиповым Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов // Дипломатический вестник, № 4, апрель 2000.

Ражбадинов М.З. Некоторые аспекты российско-саудовских отношений // Российско-саудовские отношения: проблемы и перспективы. М.: ИИИиБВ, 2003. 85 c.

Россия – ОИК. Делегация ОИК в России // Дипломатический вестник, № 2, февраль 2000.

Россия и Организация Исламская Конференция. Казань: ИВРАН, СМР, 2008.

Charter of the Organization of Islamic Cooperation. URL: https://www.oic-oci.org/upload/documents/charter/en/oic_charter_2018_en.pdf

REFERENCES

Vizit Chernomyrdina v Saudovskuyu Araviyu, Kuwait, OAE, Oman (Chernomyrdin’ Visit to Saudi Arabia, Kuwait, UAE, Oman). (1994) Diplomaticheskiy vestnik, No. 23/24, Dec.  [In Russian].

Kontseptsiyta vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (Conception of the foreign policy of Russian Federation), 23 April 1993. (2002) Vneshniaya politika i bezopasnost’ sovremennoi Rossii (The Foreign Policy and Security of modern Russia)]. Vol. IV. Moscow, MGIMO (University) [In Russian].

Kontseptsiyta vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (Conception of the foreign policy of Russian Federation). 10 July 2000. Nezavisimaya gazeta, July 2000. URL: http://www.ng.ru/world/2000-07-11/1_concept.html [In Russian].

Kontseptsiyta vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (Conception of the foreign policy of Russian Federation). 23 July 2008. URL: http://kremlin.ru/acts/news/785 [In Russian].

Kontseptsiyta vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (Conception of the foreign policy of Russian Federation). 12 February 2013]. URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/official_documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/122186 [In Russian].

Kontseptsiyta vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (Conception of the foreign policy of Russian Federation), 30 November 2016. URL: http://kremlin.ru/acts/bank/41451 [In Russian].

Kosach G.G. (2000) Muftiyat rossiiskogo postsovetskogo regiona: stanovlenie i evolutsiya (A Muftiate of a Russian Post-Soviet Region: The Formation and the Evolution)]. Acta Eurasica, No. 2 [In Russian].

Kosach G.G. (2016) Rossiisko-saudovskiye otnosheniya: policheskij aspekt (1990–2015) (The Russian-Saudi Relations: political aspect, 1990–2015). Moscow, Institute of the Middle East [In Russian].

Malashenko A.V. (2008) Rossiya i musul’manskiy mir (Russia and Islamic World). Moscow Carnegie Center. [In Russian].

Malysheva D.B. (2012) Monarhii Persidskogo zaliva i “arabskaya vesna” (The Monarchies of the Persian Gulf and the “Arab Spring”). Mejdunarodnaya jizn’,No. 8,July [In Russian].

O poezdke Kozyreva po stranam Zaliva (Kozyrev’ Visit to the Gulf States). (1992) Diplomaticheskiy vestnik, No. 9/10, May 15–31 [In Russian].

Polyakov K., Hasyanov A. (2001) Arabskiy Vostok i Rossia: problema islamskogo fundamentalizma (Arab East and Russia: the problem of Islamic Fundamentalism). Moscow, Editorial USSR, [In Russian].

Polyakov K.I. (2002) Islamskaya sostavliaiushaya protsessa formirovaniya rossiisko-saudovskih otnoshenii v 90-e gody XX veka (Islamic component of the process of the Formation of the Russian-Saudi Relations). Korol’-reformator. Videniye rossiiskoy intelligentsii (The King-Reformer: The Vision of Russian Intellectuals)]. Moscow, Progress. [In Russian].

Posecheniye R.G. Abdulatipovym Saudovskoi Aravii i Ob’edinennyh Arabskih Emiratov. (2000) (Abdulatypov’ Visit to Saudi Arabia and UAE)]. Diplomaticheskiy vestnik, No. 4, April 2000 [In Russian].

Rajbadinov M.Z. (2003) Nekotorye aspekty rossiisko-saudovskih otnoshenij (Some Aspects of the Russian-Saudi Relations)]. Rossiisko-saudovskiye otnosheniya: problemy i perspektivy (The Russian-Saudi Relations: Problems and Perspectives)]. Moscow, Institute of Israeli and Middle Eastern Studies [In Russian].

Rossiya i Organizatiya Islamskaya Konferentsiya. (2008) (Russia and Organization of Islamic Conference). Kazan, Institute of Oriental Studies of RAS, Council of Russia’s Muftis]. [In Russian].

Rossiya–OIK. Delegatsiya OIK v Rossii. (2000) (Russia – OIC. The Delegation of OIC in Russia). Diplomaticheskiy vestnik, No. 2, February [In Russian].

Charter of the Organization of Islamic Cooperation. (2018). URL: https://www.oic-oci.org/upload/documents/charter/en/oic_charter_2018_en.pdf.

[1] В интервью телеканалу «Аль-Джазира» 16 октября 2003 г. российский президент говорил: «Еще во времена Советского Союза у нашей страны, а позднее у России, складывались очень теплые, дружественные, долгосрочные отношения с подавляющим большинством мусульманских стран мира. Мы были основными союзниками большого количества мусульманских и арабских стран. Я уверен, что и мусульманский мир, и Россия заинтересованы в восстановлении этих отношений. И не просто в восстановлении, но и развитии новой ситуации в мире» [Россия и ОИК… 2008, 40].

[2] Стенограмма выступления министра иностранных дел И.С. Иванова на совместной пресс-конференции по итогам переговоров с генеральным секретарем Организации Исламская Конференция Абдель Вахидом Бельказизом // МИД РФ, 28 января 2003. URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-rasia.nsf/dde54dd22f01755c43256a65004daaee/af8ebe3a95e9ed3843256dd500405aba!OpenDocument

[3] Принц Абдалла: Чеченский вопрос – внутреннее дело России // Известия, 4 сентября 2003. URL: http://izvestia.ru/news/280837.

[4] Совместное российско-саудовское заявление. 2 сентября 2003. URL: http://www.kremlin.ru/ref_notes/1712.

[5] Выступление на встрече с представителями деловых кругов Саудовской Аравии. Эр-Рияд, 12 февраля 2007. URL: http://news.kremlin.ru/transcripts/24037.

[6] Владимир Путин встретился с муфтием мусульман Таджикистана Амонуллой Нематзаде. 27 апреля 2003. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/28551.

[7] Состоялась встреча Владимира Путина с послом России по связям с ОИК и другими международными исламскими организациями Вениамином Поповым. 14 августа 2003. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/29197.

[8] Выступление на X встрече глав государств и правительств Организации Исламская Конференция. Путраджая (Малайзия), 16 октября 2003. URL: http://archive.kremlin.ru/text/appears/2003/10/54103.shtml.

[9] Стенограмма интервью министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова российским СМИ по итогам участия в конференции министров иностранных дел стран-членов ОИК в Стамбуле. 16 июня 2004. URL: http://www.mid.ru/press_service/minister_speeches/-/asset_publisher/7OvQR5KJWVmR/content/id/467906.

[10] Выступление на встрече с представителями деловых кругов Саудовской Аравии. Эр-Рияд, 12 февраля 2007. URL: http://news.kremlin.ru/transcripts/24037.

[11] Мирзоев Э. Исламская увертюра Путина // Вестник Online, № 18(329), 3 сентября 2003. URL: http://www.vestnik.com/issues/2003/0903/win/mirzoev.htm.

[12] ЦДУМ Талгата Таджутдина одобряет предложение президента о вступлении России в Организацию Исламская Конференция // Кредо, 5 августа2003. URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=12375.

[13] РПЦ – за сотрудничество России с международными исламскими организациями // Вести, 7 августа 2003. URL: https://www.vesti.ru/doc.html?id=31258.

[14] Встреча Президента России с Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II  15 октября 2003. URL:http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/22159.

[15] Россия и исламский мир: стратегический диалог // Завтра, 5 мая 2004. URL: http://zavtra.ru/blogs/2004-05-0552.

[16] Султанов Шамиль: «Мир ислама заинтересован в сильной России», 17 апреля 2006. URL: https://www.islamnews.ru/news-5632.html.

[17] Белохвостов В. Москва идет на Восток // Советская Россия, № 97 (12441), 4 сентября 2003. URL: http://www.sovross.ru/old/2003/098/098_7_1.htm.

[18] В МИД РФ озвучили ключевые задачи группы «Россия ‒ исламский мир» // Регнум, 5 июня 2015. URL: https://regnum.ru/news/1930995.html.

[19] Международное сотрудничество: Россия ‒ исламский мир, 27 марта 2006. URL: https://wtcmoscow.ru/news/pervaya-vstrecha-gruppy-strategicheskoe-videnie-rossiya-islamskiy-mir-.

[20] Как писал В. Попов: «Событий, подтверждающих доброе взаимодействие в России представителей христианства и ислама, и на протяжении истории, и в современной жизни предостаточно. Пожалуй, наиболее ярким примером является Татарстан, который является олицетворением православно-мусульманского единства. В казанском Кремле расположены и резиденция президента республики, и православный собор, и недавно построенная мусульманская мечеть». См.: Попов В. К пятилетию Организации Исламская конференция. URL: http://www.idmedina.ru/books/history_culture/minaret/23-24/venPopov.htm.

[21] Президент Татарстана М. Шаймиев: Россия стала прогнозируемым партнером исламского мира, 1 ноября 2008. URL: http://shaimiev.tatarstan.ru/pub/view/4681.

[22] Сулейменов Р.Р. Культурные связи Республики Татарстан и Саудовской Аравии // ИИИиБВ, 14 июня 2007. URL: http://www.iimes.ru/?p=5865.

[23] Экс-мэр Казани стал представителем России в ОИК, 17 июля 2008. URL: https://www.tatar-inform.ru/news/2008/07/17/124086.

[24] Вступительное слово на встрече с муфтиями и руководителями регионов Северного Кавказа, 28 августа 2008. URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/5296/audios.

[25] Интервью российским телеканалам, 26 апреля 2012. URL: http://www.kremlin.ru/news/15149.

[26] Послание президента Федеральному собранию, 12 декабря 2013. URL: http://www.kremlin.ru/news/19825.

[27] Заявление МИД России, 5 июля 2012. URL: http://www.mid.ru/ru/maps/sy/-/asset_publisher/9fcjSOwMERcf/content/id/3288522.

[28] Конфликт в Сирии создают третьи силы, считает исламское духовенство РФ // РИА-Новости, 16 августа 2012. URL: https://ria.ru/20120816/725096464.html.

[29] Исключение Сирии из ОИС не вычеркнет ее из цивилизованного мира – РПЦ // РИА-Новости, 16 августа 2012. URL: https://ria.ru/20120816/724787271.html.

[30] Камиль Исхаков освобожден от обязанностей постпреда РФ при ОИК // Бизнес-Online, 7 сентября 2011. URL: https://www.business-gazeta.ru/news/46122.

[31] Выступление и ответы Министра иностранных дел С.В. Лаврова по итогам подписания Рамочного соглашения о сотрудничестве между МИД России и Генеральным секретариатом ОИС. Москва, 1 октября 2013. URL: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/78E13F7BB94E560244257BF70043DCAB.

[32] О встрече Министра иностранных дел России С.В. Лаврова с Генеральным секретарем Организации исламского сотрудничества И. Мадани. URL: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/3FBD0CB07498416844257CFE005C22DA.

[33] OIC Secretary General Meets UN Secretary General and Russian Foreign Minister, New York, September 28, 2014. URL: http://www.oic-oci.org/oicv2/topic/?t_ref=3743&lan=en.

[34] Statement of H.E. Iyad Ameen Madani Secretary General of the Organization of Islamic Cooperation at the 41st Session of The Islamic Conference of Foreign Ministers Session of Exploring Areas of Islamic Cooperation, Jeddah, 18 June 2014. URL:https://www.oic-oci.org/topic/?t_id=9147&ref=3666&lan=en.

[35] Final Communiqué of the 14th Islamic Summit Conference. Mecca, 31 May 2019. URL: https://www.oic-oci.org/docdown/?docID=4496&refID=1251.

[36] Начало встречи с муфтиями духовных управлений мусульман России, 22 октября 2013. URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/19474.

[37] Заявление ЦДУМ России, 30 сентября 2015. URL: http://cdum.ru/news/44/6264.

[38] Обращение муфтия Равиля Гайнутдина в связи с присоединением российских ВКС к международным силам, ведущим борьбу с террористическими организациями на территории Сирии, 1 октября 2015. URL: http://dumrf.ru/upravlenie/documents/9777.

[39] Московская Соборная мечеть открыта после реконструкции, 23 сентября 2015. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/50351.

[40] Al-Hayat, Oct. 8, 2015. URL: http://www.alhayat.com/article/697914 [In Arabic].

[41] Выступление и ответы на вопросы СМИ министра иностранных дел России С.В. Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с генеральным секретарем Организации исламского сотрудничества И. Мадани, 11 июня 2015. URL: http://www.mid.ru/press_service/minister_speeches/-/asset_publisher/7OvQR5KJWVmR/content/id/1441237.

[42] Встреча с наследным принцем Саудовской Аравии, 18 июня 2015. URL: https://www.muslim.ru/articles/287/13424.

[43] Рустам Минниханов встретился с министром обороны Саудовской Аравии Мухаммадом бен Сальманом, 18 июня 2015. URL: http://prav.tatarstan.ru/rus/index.htm/news/444467.htm.

[44] Глава Чеченской Республики встретился с министром обороны Саудовской Аравии, 20 июня 2015. URL: https://chechnyatoday.com/news/285741.

[45] Абдулатипов стал постпредом РФ при Организации исламского сотрудничества, 21 декабря 2018. URL:https://ria.ru/20181221/1548393633.html.

[46] В Грозном прошло заседание Группы стратегического видения «Россия – исламский мир», 17 мая2017. URL: https://lezgigazet.ru/archives/1845.

[47] Главы Дагестана и Татарстана приняли участие в заседании Группы стратегического видения «Россия – исламский мир», 12 ноября 2018. URL: http://www.rgvktv.ru/obshchestvo/55435.

[48] В Татарстане состоялась церемония открытия Булгарской исламской академии, 4 сентября 2017. URL:https://www.tatar-inform.ru/news/2017/09/04/570596.

[49] Лавров дал высокую оценку работе Группы стратегического видения «Россия – исламский мир» // ТАСС, 12 ноября 2018. URL: https://tass.ru/politika/5781879.

[50] Финансирование будет по мере необходимости: Минниханов создал фонд для исламского мира // Бизнес-Online, 14 декабря 2018. URL:https://www.business-gazeta.ru/article/406228.

[51] На саммите в Казани обсудили развитие исламского банкинга и товарооборота // ТАСС, 11 мая 2018. URL: https://tass.ru/ekonomika/5193971.

[52] Отношения России и Саудовской Аравии // ТАСС, 4 октября 2017. URL: http://tass.ru/info/2475421.

[53] Камиль Исхаков: Идея создания представительства России при ОИК у Путина возникла в начале 2006 г., 19 июня 2011. URL:http://www.muslimeco.ru/opubl/134.